Ножницы, скрепки и LinkedIn: Любимые инструменты Кэтрин Эбан

В нашей рубрике о любимых инструментах журналистов мы поговорили с Кэтрин Эбан, журналисткой-расследовательницей и писательницей, получившей множество наград за свои работы о контрабанде оружия, подделке лекарств и методах допроса ЦРУ.

Сейчас Эбан пишет для Vanity Fair. Недавно она опубликовала книгу-бестселлер «Флакон лжи: инсайдерская история о буме препаратов-дженериков» о постоянных фальсификациях в фармацевтической индустрии. На тему COVID-19 у неё уже вышли три резонансные статьи.

На вебинаре о цепочках поставок — девятом вебинаре GIJN из цикла «Расследуем пандемию» — и в эксклюзивном интервью Эбан поделилась эффективными стратегиями поиска источников на тему пандемии.

Она рассказала, что в своих расследованиях о COVID-19 преимущественно опиралась на низкотехнологичные методы и бумажные документы, а не на современные цифровые штучки, которые сейчас широко применяются — и описала, как старомодные подходы помогают привлечь источники в период карантина.

В апрельской статье для Reuters Эбан расследовала историю о том, как немецкая фармкомпания Bayer пожертвовала большую партию препарата «Резохин» в государственный резерв США после того, как по ускоренной процедуре получила разрешение на его применение для пациентов с COVID-19. Она выяснила, что американский фармрегулятор, Управление по надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA), утвердила препарат, не проводя инспекции заводов-производителей в Пакистане и Индии. Кроме того, пакистанский регулятор выявил значительные проблемы на заводе Bayer в Карачи. Также журналистка нашла немало тревожных сигналов касательно завода в Индии.

В своих статьях для Vanity Fair Эбан рассказала о политическом давлении на чиновников системы здравоохранения, с целью наводнить штаты Нью-Йорк и Нью-Джерси противомалярийным препаратом гидроксихлорохин, который экспериментально применяется для лечения COVID-19. В мае она сообщила, что ключевых чиновников американского Минздрава преследуют за отказ инвестировать в эти препараты и вакцины от COVID-19 без доказательной базы.

Как Эбан удалось так быстро собрать информацию во время карантина? Она объяснила свой успех так: «Моя журналистская работа по этой вспышке COVID-19 была низкотехнологичной: я полагалась на людей и на бумажные записи.»

Вот некоторые любимые методы и инструменты Эбан для расследований, связанных с  пандемией коронавируса.

Ножницы, скрепки и LinkedIn

«В  New York Times и других газетах публикуют петиции и открытые письма медицинских ассоциаций. Чиновники от здравоохранения — их бывает до полусотни — тоже подписываются под требованием к государству сделать то или это. Я вырезаю такое объявление и подшиваю в папочку «эксперты». И потом я изучаю эту папку и смотрю, к кому из них можно обратиться с вопросами о COVID-19. Раз эти люди уже публично выступали — к ним я и обращаюсь за помощью.

В США, как и в других странах, есть некоторая ограниченная группа источников на самой вершине «пищевой цепочки», к примеру, в федеральных органах власти, и все соревнуются за доступ к этим людям.

Я ищу покровителя: думаю, кто из моих знакомых мог бы меня им представить? Я постоянно использую LinkedIn, и теперь прошерстила связи своих прежних контактов. Кроме того, у меня есть старая механическая картотека. Сейчас это, конечно, уже совсем ископаемая древность.

Картотека Эбан. Изображение отредактировано, чтобы удалить конфиденциальные номера телефонов.

У каждого из нас есть охапки визитных карточек с разных конференций. Их я и собрала в этот каталог. Немало времени я потратила на то, чтобы перенести контакты с визиток в LinkedIn и отследить дальнейшую карьеру всех своих знакомых, чтобы понять, могут ли они мне помочь.

В начале работы по теме гидроксихлорохина мои источники в FDA сообщили, что происходит нечто странное. Компания Bayer пожертвовала 3 миллиона таблеток гидроксихлорохина, и FDA решила принять эти препараты [для лечения COVID-19], несмотря на то, что они производились на заводе в Пакистане, который FDA ранее не инспектировала. Зная порядки работы FDA, я поняла, что это необычно. Я прошерстила свою сеть LinkedIn и нашла пакистанца, которому понравилась моя книга.

Я с ним пообщалась. И оказалось, что это сотрудник регулятора, который инспектировал завод Bayer в Пакистане, и он вскоре смог передать мне протокол инспекции, где были перечислены жалобы сотрудников, а также подтверждались нарушения заводом стандартов в производстве гидроксихлорохина.»

Штатное расписание с указанием бывших чиновников

Общественное здравоохранение или фармацевтическое производство — это запутанная бюрократия.

Поэтому рекомендую найти список сотрудников интересующего министерства или ведомства, распечатать его, а потом рядом с нынешними чиновниками дописать тех, кто занимал этот пост раньше. Всегда стоит помнить, кто был на этой должности до того. У бывших сотрудников часто могут быть мобильные номера нынешних, а такие номера на вес золота: сейчас все работают из дома, и с адресов служебной электронной почты журналистам не отвечают, потому что боятся. А мобильные номера можно вбить в WhatsApp и Signal, и если они там есть, связаться через приложение. Так вы их можете хоть как-то их заверить в сохранении конфиденциальности.

Поработав в развивающихся странах, могу сказать, что к чиновникам там легче подступиться, чем на Западе. Их порой можно и просто по телефону застать.

В ганском городе Аккра, помню, я просто с улицы зашла в их аналог FDA и прошлась по лабораториям.

В таких местах лучше всего общаться с работниками среднего звена. По моему опыту, самую ценную информацию дают не под запись или на условиях анонимности.

Взращивайте свои источники и ни на что не обижайтесь

В эту безумную пандемию я отработала новый приём.

Если нужно с кем-то пообщаться, то можно притвориться, что у вас уже есть какие-то взаимоотношения — глядишь, они и выстроятся. Я, например, взяла за правило каждые пару дней отправлять электронные письма разрабатываемым источникам, даже если они не отвечают. Мол, «смотрите, я вот пишу о том-то» — и делилась информацией. Им же, как и всем остальным, любопытно узнать, что происходит на более высоких уровнях и в других кабинетах, так что, если вы не только просите у них информацию, а и сообщаете им что-то интересное, то, в конце концов, к десятому письму, вы можете получить ответный email. У меня так и было.

Пока ваши адресаты не угрожают обратиться в полицию, чтобы вы перестали их доставать, у ваших отношений с источниками есть потенциал.

Ещё очень важно уделять им достаточно времени. Если вы отправляете email впопыхах, то почему вообще человек вам должен отвечать? Нужно показать, что вы выполнили свою домашнюю работу.

Вот чему меня научило общение с потенциальным источником, когда я работала над книгой «Флакон Лжи». Я написала одному чиновнику, и получила ответ: «Я пока не уверен, что об этой истории нужно писать… И не уверен, что вы способны ее рассказать. Вы не продемонстрировали свою осведомлённость.»

Да это же просто приглашение к сотрудничеству! Я начала делиться с ним найденной информацией, и спустя три месяца этот человек передал мне флэшку с 20 000 документов, которые и стали основой моей книги. Он мне доверился.

Не стройте предположений, кто на чьей стороне. В таких организациях есть внутренние раздоры, которые могут мотивировать делиться информацией. Вот сейчас одним из лучших моих источников стал тот, кого я изначально считала объектом своего расследования.

Если вы обращаетесь через Signal или WhatsApp, то представьтесь, расскажите об истории, которую расследуете, и поясните, почему стоит ее обсудить именно с вами.

Во время пандемии я куда активнее всем пишу, чем раньше мне казалось возможным. Некоторые отвечают: «Удачи со статьёй, но без комментариев.» И я думаю: «Чудесно! Мне ответили!» Поэтому я начинаю свое следующее сообщение со слов: «Спасибо за ваше письмо.» Нужно делать вид, что вам не сказали «нет». Возвращайтесь снова и снова.

А еще иногда вам пишут что-то вроде: «Я работаю по 16 часов в день, спасаю жизни, у меня нет времени с вами разговаривать.» Это чудесно! Вам дали ценный элемент информации: вам сообщили, что для человека важно. Тогда в ответ вы пишете: «Я тоже к этому стремлюсь», — и показываете, что ваши цели совпадают. Вот мой журналистский подход.

Личный гид и разговоры за кофе

Иногда журналистская работа настолько сложна, что вам нужны проводники в новую для вас сферу, как местный гид туристу в незнакомой стране. При любой возможности стоит развивать свою группу экспертов, к которым можно обратиться, чтобы истолковать информацию, спросить, насколько то, что вы видели или слышали, нормально или нет.

Я сейчас пишу о клинических испытаниях, и у меня есть знакомые специалисты, у которых можно спросить про какое-то исследование: «Нет ли в этом чего-то подозрительного или странного?» Их ответ придает мне решимости копать дальше.

Если вы пытаетесь что-то отследить, то отрабатывайте каждого возможно носителя информации. Когда я отслеживаю лекарственные средства, то мысленно перебираю врачей, медицинские ассоциации, регуляторов, объединения пациентов, адвокатов истца, судебные реестры. В каких базах данных регистрируется медицинская информация? В FDA есть «Оранжевая книга», где публикуются все разрешения на применение препаратов, или ClinicalTrials.gov — в этой базе данных можно найти информацию обо всех испытаниях препаратов против COVID, которые сейчас ведутся.

В моей нынешней истории очень важную роль играет ClinicalTrials.gov. Можно определить, когда была подана заявка на испытания, какие принимаются меры, что изменяется. Там есть адреса электронной почты и даже номера телефонов главных исследователей. Ещё один сайт, которым я часто пользуюсь — хоть и с неохотой его рекомендую, потому что он платный — это Govzilla. На нём собраны данные обо всех инспекциях FDA по всему миру. Правда, нужно знать соответствующие ключевые слова. Например, название компании и «warning letter» (предупреждение) или «483» (номер бланка, который используется для инспекций).

Обратите внимание и на иностранных регуляторов. Например, есть Всемирная организация здравоохранения, есть органы надзора, генеральная инспекция, органы контроля по разным странам, медицинские журналы. Я много времени провожу на YouTube, просматривая рекламные видео. Где производится препарат? Каков процесс производства? Как делаются шприцы, как делаются ампулы — это всё полезно.

Расследовать цепочки поставок фармпрепаратов сложно, там очень много непрозрачного. В США даже FDA зачастую не знает, откуда импортируются препараты. Цепочка очень запутанная. Есть компоненты лекарственного средства — ингредиенты, действующее вещество, потом готовые лекарственные формы — и все проходят через посредников и брокеров, и только потом попадают в аптеки. Нужно определить для себя источники и проводников на каждом этапе — как в начале, так и в конце цепочки. Иногда могут помочь и производители, которые отслеживают пути дистрибьюции. На некоторых продуктах есть RFID-метки [метки радиочастотной идентификации] или смарт-метки.

Представьте себе кафе, где сотрудники разных компаний пьют кофе и могут анонимно пожаловаться на своих работодателей. Cafepharma — отличный сайт такого рода. Можно написать там, кто вы, и кого ищете — и попросить людей с вами связаться.

Смотрите ежегодные отчёты компаний. Ищите разделы анализа рисков в деловых документах.

Учитывайте общую картину

Я много времени просто сижу за столом — не за телефоном или почтой — а просто думаю, как это всё складывается в общую картину. У кого сейчас есть нужная мне информация и куда она пойдёт?

Каждое утро я стараюсь начинать просто с чтения. Я читаю очень полезную рассылку, где много новостей о COVID от CIDRAP (Исследовательский центр инфекционных заболеваний при Миннесотском университете). Они доходчиво объясняют научные данные.

Если ночью вы не лежите без сна, пытаясь представить себе информацию, до которой вам нужно добраться, то вы недостаточно работаете над статьёй.

Рован Филп (Rowan Philp) – лауреат многих журналистских наград, работавший более чем в двух десятках стран. В течение 15 лет Филп был главным репортером и главой лондонского бюро Sunday Times в Южной Африке. Сейчас он живет и работает в Бостоне.