Как проводить фактчекинг политиков в странах, где нет свободы прессы

Когда Фархад Сузанчи рассказывает о фактчекинге, его лицо то каменеет, то расплывается в улыбке. Но две недели назад улыбка буквально не сходила с его лица.

В гостиничном конференц-зале в Торонто Сузанчи, который использует псевдоним, чтобы скрывать свою личность, играл первую скрипку в разговоре о дезинформации во время декабрьских и январских протестов в Иране. Он продемонстрировал бета-версию нового фактчекингового чатбота, созданного им для Telegram, чрезвычайно популярного мессенджера, который был недавно заблокирован в Иране. Он был в своей стихии.

«Как оказалось, я очень увлечен этой штукой, хотя раньше даже не догадывался об этом», — говорит Сузанчи Poynter о фактчекинге. «Когда я был в Иране, я раздражал своих друзей, когда постоянно гуглил даже самый простые вещи».

«Вы видели мем, когда персонажу говорят: «Ложись уже», а он сидит в Интернете? Так вот это обо мне».

Около сотни представителей организаций гражданского общества, средств массовой информации и технологических компаний собрались в Иранском Кибердиалоге (ICD, Iran Cyber Dialogue) 14 и 15 мая, чтобы обсудить, как бороться с государственной цензурой и преодолевать геополитические препятствия, такие как иранская ядерная сделка. В прошлом ICD вдохновил ASL19, организацию цифровых прав, которая проводит это мероприятие, на создание своих собственных проектов верификации после обучения в The Washington Post Fact Checker и Morsi Meter на ICD 2015 года.

«Это очевидно помогло нам, мы увидели их работу, разрабатывали наши собственные проекты. Именно тогда мы поняли, что тоже способны проводить проверку фактов», — сказал Сузанчи, исследователь ASL19.

Как написано на блокноте, который раздавали участникам ICD, «Способ есть всегда».

Фактчекинг авторитарных лидеров

Тот факт, что кому-то удается верифицировать иранскую политику, сам по себе удивителен.

ASL19 хостит Fact-Nameh и Rouhani Meter — последний отслеживает, как президент Ирана Хасан Рухани выполняет свои предвыборные обещания, а первый проверяет заявления и развенчивают вирусные мистификации. С запуском Rouhani Meter в 2013 году, Сузанчи узнал многое о том, как проверять факты в условиях репрессивного режима.

Для начала, очень помогает то, что он находится в Торонто, а не в Тегеране, где, как утверждает Freedom House, свободы слова не существует.

«Это может быть опасным. В Иране доказать, что заявление, сделанное лидером, неверно — это не то же самое, что фактчекить президента США. Это совсем другое дело», — сказал он. «Мы не смогли бы этого делать внутри страны. Мы не смогли бы заострять внимание на обещаниях и проблемах с той легкостью, с которой мы делаем это здесь, если бы мы были в Иране. Мы боялись бы перейти черту или нарвались бы на жесткую реакцию со стороны правительства».

Rouhanimeter отслеживает, как иранский президент выполняет свои обещания. Снимок экрана сайта Rouhanimeter.com

Тактика фактичекинга режима за пределами его границ, используемая Rouhani Meter и  Fact-Nameh, которые не блокируют в Иране, несмотря на то, что они публикуют рейтинги фальшивок и пустых обещаний президента Рухани и верховного лидера Али Хаменеи, может служить примером для развития фактчекинга при других репрессивных режимах по всему миру, где этот формат либо не сработал, либо никогда не использовался.

По данным Reporter’s Lab, из примерно 150 проектов по проверке фактов по всему миру, в настоящее время ни одного не существует в России, где правительство открыто контролирует основные СМИ, и в Северной Корее, где свободной прессы нет как таковой. В Китае лишь один фактчекинговый проект отслеживает дезинформацию в области медицины, при этом избегая политики — темы, которая считается табу в стране, где цензура является нормой.

«Доступ к публичной информации  для журналиста зачастую затруднен, поэтому политический фактчекинг является спорным», — объяснил Роберт Махони, заместитель исполнительного директора Комитета по защите журналистов, в электронном письме Poynter. «Власть в авторитарных странах строго контролирует информацию, и преодоление этого контроля является серьезной проблемой для независимой прессы».

Итак, как же фактчекерам добиться успеха? Помимо того, что они должны быть расположены за пределами территории правящего режима, Сузанчи советует им обращаться к альтернативным источникам и каналам распространения информации.

«К примеру, мы обратились к людям с просьбой предлагать нам темы. Эта наша инициатива была воспринята очень положительно», — сказал он. «Они постоянно снабжают нас вещами, которые нужно проверить».

План распространения: Fact-Nameh полагается на Telegram, чтобы охватить аудиторию в Иране. Скриншот Fact-Nameh.com

Хотя он по-прежнему заблокирован в Иране, Telegram остается важной составляющей стратегии распространения информации и поиска источников для Fact-Nameh. По словам Сузанчи, точно так же, как фактчекеры во всем мире полагаются на пользователей, чтобы те присылали им вирусные мистификации из групп WhatsApp и распространяли итоги их проверки, Fact-Nameh использует Telegram как ключевой инструмент для достижения своей аудитории в Иране, где основные социальные сети, такие как Facebook и Instagram, последовательно блокируются.

Тем не менее, найти аудиторию достаточно трудно. Эршад Алиджани, иранский журналист, работающий на France 24, рассказал Poynter в электронном письме, что, хотя верификационные сайты ASL19 добились бОльшего успеха, чем большинство других, их доступ к иранцам по-прежнему ограничен.

«Проверка фактов остается для Ирана «экзотическим» продуктом, — впрочем, как и везде — поэтому их влияние ограничено очень незначительной частью общества: образованной, информированной и неравнодушной к «фактам», — объяснил он. «Несмотря на профессионализм Fact-Nameh, Rouhani Meter и других ресурсов, работающих в этой области, к большому сожалению, влияние фактчекинга в Иране весьма ограничено».

Алиджани сравнил аудиторию Fact-Nameh в соцсетях (более 4 000 в Twitter и более 6 000 в Telegram) с множеством разрозненных аккаунтов, которые регулярно публикуют фальшивые новости. По его словам, из-за неспособности фактчекеров донести свою мысль, он часто видит, как уже развенчанные истории продолжают циркулировать в группах Telegram с сотнями тысяч членов и небольшими группах его родственников и друзей.

Прозрачность — это ключ

Бдительный взгляд: два фактчекинговых сайта следят за правдивостью заявлений президента Турции. Фото: Flickr

Тем временем в Турции, где, как утверждает Freedom House, тоже нет свободы прессы, выросли сразу две фактчекинговые организации. Teyit и Doğruluk Payı упорно контролируют действия режим, проверяя на точность заявления президента Реджепа Тайипа Эрдогана в стране, где, по данным CPJ, за решеткой находится больше журналистов, чем где-либо еще в мире.

Так в чем их секрет? Байбарс Орсек говорит, что все сводится к прозрачности.

«Турция вообще никогда не была дружественной средой для журналистики, и нынешняя политическая атмосфера в стране характеризуется намного более высоким уровнем проблем, испытываемых журналистами», — рассказал основатель Doğruluk Payı в сообщении Poynter. «Итоги всех наших проверок автоматически рассылаются всем политическим деятелям, независимо от их результатов. Наличие такой активной коммуникационной стратегии позволило нам расширить то пространство, которое нам необходимо».

Гюлин Чавуш, журналистка из Teyit (и стипендиатка Международной сети фактчекинга в 2017 году), согласна. В своем сообщении Poynter она написала, что когда прозрачной методологии недостаточно, она советует фактчекерам рассмотреть возможность самоцензуры, чтобы иметь возможность продолжать работать.

«Оставаться в живых и выживать — вот самая важная стратегия, чтобы не рисковать собой и вашей организацией», — пояснила она. «Иногда лучше отложить некоторые запланированные проекты и темы, которые вы считаете опасными, на время, когда пресса будет более демократична и свободна».

Несмотря на разные трудности, как турецким фактчекерам, так и сайтам ASL19, по крайней мере, удалось  с нуля запустить свои проекты верификации. Сделать это в Китае оказалось намного сложнее. Вопросы безопасности, слежки, преследований, исков и арестов — серьезные препятствия для работы местных журналистов.

«Не следует забывать, что политики в Китае не избираются в рамках полностью демократического процесса», — объяснил Масато Кадзимото, доцент кафедры журналистики и медиа-исследований в Университете Гонконга, в электронном письме Poynter. «Кроме того, для отслеживания обещаний требуются документированные записи и данные, которые заслуживают доверия, а таких в Китае во многих областях попросту нет».

Учиться у других проектов

Многообещающий старт: ZimFact запущен в Зимбабве в марте, чтобы проверить политические заявления. Скриншот: Zimfact.org.

Верификационные сайты ASL19 далеко не первые — и даже далеко не самые последние — изучающие репрессивный режим.

В Зимбабве — еще одной стране, где Freedom House констатирует отсутствие свободы прессы — при поддержке Шведского медиа-института Фойо в Университете Линнеус в марте запустился ZimFact. Проект направлен на проверку политических заявлений и, как ранее уже рассказывал Poynter, обеспокоен государственной цензурой. Сайт еще работал на момент публикации — возможно, благодаря тому, что в правительстве Зимбабве идут перестановки.

«Новая администрация пока что демонстрировала позицию Зимбабве, открытую для бизнеса», — пояснил Жан Муджати, менеджер зимбабвийской программы в Фойо, в электронном письме Poynter. «Сейчас царит атмосфера, которая благосклонна к идее проекта фактчекинга, поэтому материалы нашей платформы используется как в печатных, так и в онлайн-изданиях».

На континенте с несколькими авторитарными режимами ZimFact является редкостью. Согласно базе данных Reporter’s Lab, Africa Check является одной из немногих организаций по проверке фактов в регионе, и на то есть причина.

«В Африке есть несколько мест, где, на мой взгляд, верификаторам было бы сложно или вообще невозможно работать», — рассказал исполнительный директор Питер Канлифф-Джонс в интервью Poynter. «В Эритрее, Эфиопии, даже таких странах, как Руанда, — если вы изучите их историю так, как Комитет по защите журналистов, — со свободой прессы дела весьма плачевные».

И это проявляется в бесчисленных барьерах на входе для потенциальных фактчереров, — таких как госрегистрация, возможные задержания и рейды после публикации политического контента в Интернете. В Танзании правительство близко к тому, чтобы узаконить взнос в 920 долларов для блоггеров — и это в стране с номинальным доходом на душу населения менее 900 долларов.

Однако возможны прорывы.

100 дней: Morsi Meter был запущен во время арабской весны, чтобы контролировать президента Египта Мохамеда Морси в течение его первых 100 дней на посту. Скриншот: Morsi Meter

В 2012 году в разгар продолжающейся Арабской Весны запустился Morsi Meter, чтобы заставить новоизбранного египетского президента Мохамеда Мурси выполнять свои обещания. Вдохновленный Obameter PolitiFact, проект работал при поддержке Zabatak, ныне уже оффлайновой некоммерческой группы, ставящей своей целью избавление Египта от коррупции.

Но придумать способы распространения и охвата недостаточно, чтобы гарантировать успех фактчекинга при таком режиме, как в Египте, где, по данным Freedom House, не существует свободы прессы. Он должен появиться в нужный момент.

«Что-то подобное на Ближнем Востоке чрезвычайно опасно», — рассказал Аббас Адель, основатель Morsi Meter, в электронном письме Poynter. «Мы взяли на себя риск и в начале работали анонимно, но, в конечном итоге, внимание со стороны медиа и общественности дали нам возможность публично спорить с президентом».

Как только это произошло, проект сравнительно безоблачно проработал в первые 100 дней правления Мурси — несмотря на нападки других средств массовой информации и теории заговоров, в соответствии с которыми Morsi Meter финансировался представителями внешней разведки, — объяснил Адель.

«Все работало очень даже неплохо, потому что было сделано вовремя», — пояснил Амр Собхи, египетский информационный активист, который работал в Morsi Meter, в электронном письме Poynter. «Веб-сайт был хорошо воспринят всеми местными медиа и помог традиционным средствам массовой информации сосредоточиться на первых 100 днях президентства. В то время и сама администрация также воспринимала веб-сайт как законный метод добиваться подотчетности».

Проект прекратил существование после первых 100 дней правления Мурси, и с тех пор не появился ни один новый верификационный русурс. Но другим проектам по проверке фактов в авторитарных странах везло, когда им вообще удалось появляться — и это зависело не только от самого режима, но и от их влияния на потенциальную аудиторию.

Влияние

В 2015 году Алексей Ковалев запустил фактчекинговый сайт под названием Noodle Remover, играя на русском выражении, которое приравнивает ложь к навешиванию лапши на уши. Но через некоторое время он отказался от этой идеи из-за отсутствия интереса. Его самое популярное развенчивание получило около 150 000 просмотров стране с примерно 90 миллионами интернет-пользователей, и он заявил, что не видит, чтобы его проверки имели какое-либо заметное влияние.

«Честно говоря, у меня просто нет времени и сил продолжать», — объяснил Poynter Ковалев, который сейчас работает редактором Coda Story. «Я общался с очень небольшой частью населения, которая достаточно осведомлена, чтобы знать, что большая часть новостей, которую она потребляет, сформирована государством».

«Хотя некоторые из моих статей, которые я опубликовал в рамках проекта, набрали десятки тысяч просмотров, это очень мало повлияло на дискурс. В любом случае, сейчас манипулирования и фейковых новостей в российских СМИ стало еще больше».

Запах государственной пропаганды в России может раздражать американцев. Но для россиян это обычное дело — причем настолько, что, по словам Ковалева, россияне относятся к любым средствам массовой информации со здоровой дозой скептицизма, которая переносится даже на самые объективные новостные организации.

Ковалев считает, что в связи с этим существует настоятельная необходимость в дополнительной проверке фактов, чтобы разгрести горы неправды.

Организации, действующие за пределами страны, — такие как «Радио Свободная Европа/Радио Свобода», пробовали заняться развенчанием мифов. Но россияне не слишком доверяют иностранным СМИ. Первые неуверенные шаги вперед делают некоторые внутренние проекты, такие как «Инсайдер» — расследовательский сайт, еженедельно публикующий рубрику с развенчиванием мифов. «Тем не менее, — говорит Ковалев, проект борется за сохранение аудитории, которая нуждалась бы в проверке фактов как таковой».

«Ни одно издание даже близко не подошло к тому, чтобы стать единственным авторитетом, которому все будут доверять, — поэтому, по моему мнению, фактчекинг настолько политизирован», — объяснил он. «В России нет ни одного журналиста, которому бы доверяли представители всего спектра».

Под перекрестным огнем

Хотя некоторые стратегии для верификации репрессивных режимов означают разницу между публикацией и цензурой, они также могут стать головной болью для фактчекеров.

Сузанчи рассказал, что именно местонахождение в Торонто дает ему возможность заниматься верификацией иранских властей, но у некоторых читателей сам этот факт вызывает недоверие. Для них важно место.

«Мы не знаем, что происходит, потому что мы не работаем в Иране или мы просто иностранные агенты». Люди могут этого и не говорить, но это всегда является для нас препятствием», — сказал он. «Мы пытаемся обойти это, раскрывая наши источники и облекая наши аргументы в максимально простую форму, чтобы люди могли сами во всем убедиться».

В случае России внутренний проект проверки фактов не просто предпочтительнее — без него успех просто невозможен. Ковалев объяснил, что любая будущая фактчекинговая организация должна быть расположена внутри страны, чтобы завоевать доверие потенциальной аудитории.

«Даже в политически независимом сегменте населения есть недоверие к иностранцам, рассказывающим нам, что такое фейковые новости, а что нет», — сказал он. «Я не думаю, что в России существует какой-либо рынок для (иностранных) фактчекеров. Зачем русским доверять иностранцам, которые учат их, что правда, а что нет?»

В то же время, в Китае, по словам Кадзимото, единственной жизнеспособной стратегией, которую он видит для политической верификации, было бы создание организации, действующей вне пределов страны. Но даже этот подход имеет свои недостатки.

«Я сомневаюсь, что полноценная независимая политическая проверка фактов возможна в Китае», — сказал он. «Одна из стратегий может заключаться в создании организации в другой стране, но тогда вас, вероятно, заблокирует Великий Брандмауэр, поэтому вы не сможете выйти на людей в Китае».

Когда фактчекеру все таки удается запуститься и завоевать аудиторию, реакция может быть очень резкой. Алиджани рассказал, что суровая критика в социальных сетях является обычным делом для верификаторов, занимающих иранской политикой.

«Фактчекеры подвергаются атакам экстремистов с обеих сторон — и сторонников режима, и оппозиционных групп. Я тоже бывал жертвой таких нападок», — рассказал он. «Я слышал от некоторых коллег, что они просто отказались от проверки фактов, потому что они не хотели становиться объектом этих атак и троллей в социальных сетях».

Сузанчи сказал, что после запуска Rouhani Meter сайт вскоре был заблокирован правительством, и читатели вынуждены были использовать для доступа к нему виртуальные частные сети (VPN). Этот инструмент обхода стал повседневной реальностью для иранцев, которые хотят получить доступ к бесцензурному интернету.

«Затем появились статьи, особенно авторства крайних групп, консервативных сторонников жесткой линии, рассказывающих о том, что мы — марионетки ЦРУ и так далее», — сказал он. «Это была первая реакция правительства».

С тех пор Rouhani Meter был разблокирован и добавляет новые материалы на свой сайт каждые несколько месяцев или около того. И, по словам Сузанчи, это оказывает свое влияние.

В последние несколько лет, говорит он, обе стороны иранского политического спектра уделяют все больше внимания обещаниям Рухани, чего не было до Rouhani Meter. По словам Сузанчи, во время прошлого избирательного года он стал замечать, как люди цитируют результаты проверки фактов в социальных сетях. Однажды даже на собственном Твиттере Рухани появилась запись об обещании, которое оценил Rouhani Meter, с использованием их выражений.

«Эти мелочи являются признаками того, что мы видим, и тот факт, что он постоянно напоминает, что не забывает о своих обещаниях, что он выполняет свои обещания, свидетельствует о том, насколько это важно», — говорит он. «Я думаю, что Rouhani Meter тоже сыграл в этом определенную роль, поскольку всегда присутствовал в этом разговоре о действиях правительства».

Даже деспоты понимают силу проверки фактов.

Эта статья опубликована на сайте Poynter.org и перепечатывается здесть с разрешения.

____________________________________________________________

Дэниел Функе пишет о фактчекинге, онлайн-дезинформации и фейковых новостях для Международной сети фактчекинга в Институте Пойнтера.