Как отследить деньги: советы по трансграничным расследованиям

Миранда Патручич — редактор Центра по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP) и лауреатка награды Глобальной сети журналистов-расследователей «Проливая свет» за 2017 год за работу над материалом «Смерть на экспорт» (расследование о канале поставок оружия с Балкан в Сирию на сумму $ 1,2 млрд).

До прихода в OCCRP Миранда работала в Центре расследовательской журналистики (CIN) и BBC в Боснии. Она провела многочисленные трансграничные расследования и успешно разоблачила запутанные сети отмывания денег, взятки на миллиарды долларов и мутные сделки олигархов из Центральной Азии и Восточной Европы. Среди ее материалов —  «Азербайджанский «ландромат», «Блудная дочь» и «Панамский денежный канал».

В формате вопрос-ответ Миранда объясняет, как журналисты могут «следить за деньгами», чтобы рассказывать истории.

Каков ваш первый шаг, когда вам в руки попадает финансовая отчетность компании?

Я задаю себе три вопроса: что есть в балансе и как оно туда попало? Откуда берутся деньги? И что у нас вкусненького в разделе «примечания»?

Патручич рассказала о своей работе в видеоинтервью на Глобальной конференции журналистов-расследователей в ноябре 2017, когда она стала одним из лауреатов награды «Проливая свет».

Баланс компании показывает, владеет ли она недвижимостью или другими компаниями, является ли первоначальный капитал вложениями инвесторов, займами или чем-то еще. Раздел «примечания» помогает увидеть, торгует ли компания с другими компаниями, принадлежащими одному и тому же акционеру. Именно здесь находится самое интересное.

Обычно я создаю таблицу для сравнения финансовой истории разных лет, чтобы найти скачки в капитале. Я проверяю, есть ли у компании огромные долги и отсутствие доходов. Это указывает на то, что она занимается не тем, чем должен заниматься легальный бизнес. Высокая дебиторская задолженность также является красным флажком.

О чем может говорить высокая дебиторская задолженность компании?

Высокая дебиторская задолженность означает, что компания продала много товаров или услуг, но так и не получила за них платежи. Либо они полностью некомпетентны, либо ведут бизнес со связанными предприятиями, выводя деньги из компании и, возможно, из страны.

Когда речь идет об оффшорных компаниях, то настоящая компания будет брать деньги в виде займа у связанного оффшора и никогда не возвращать их.

Коррупция в государственных компаниях или приватизированных государственных компаниях зачастую связана с незаконным выводом капитала в связанные компании. Мы часто наблюдаем это в отраслях с высокими государственными дотациями, такими как добыча полезных ископаемых, где владелец создает оффшор, который покупает товары у местной компании по цене ниже рыночной или за бесценок, а как только товары доставляются за границу, владелец распродается и скрывает прибыль. Мы видим это по высокой дебиторской задолженности. Затем местную компанию приходится спасать правительству, часто за счет налогоплательщиков.

А активы компании?

Меня всегда интересуют нематериальные активы — например, лицензии. Я всегда проверяю их статус и связанные с ними транзакции — переплачивают или недоплачивают компании, потому что именно здесь часто кроется коррупция.

«Для каждой резонансной истории вам нужно сотворить чудо. Иногда вы много работаете и вам везет. Но еще очень важно не сдаваться».

Еще одна важная вещь, на которую стоит обратить внимание, — это наличие связанных компаний в нескольких юрисдикциях. Я всегда проверяю все данные, потому что данные, не вошедшие в отчет холдинговой компании в Швеции, могут быть раскрыты в ее отчете в Нидерландах — таково требование закона. Любая сумма, которая кажется слишком большой или слишком маленькой, всегда привлекает мое внимание.

Аудиторские отчеты также могут помочь выявить важную информацию. Например, в расследовании по Панамскому архиву мы изучали горнодобывающие компании, принадлежащие дочерям президента Азербайджана, и обнаружили, что они обязаны были выплатить правительству 2 миллиона долларов за использование шахты, но так и не сделали этого. В аудиторском отчете управляющим был задан вопрос, не опасаются ли они потерять свою лицензию, на что они ответили отрицательно. Это отсутствие регулирования в конечном итоге помогло выявить фаворитизм по отношению к компаниям, связанным с правящей семьей Азербайджана.

Какие еще данные стоит анализировать для понимания деятельности компании?

Основываясь на первоначальной информации о компании, я прикидываю, стоит ли проверять судебные или бизнес-реестры, и всегда сравниваю годовые отчеты.

В нашем материале о Таджикистане «Жажда золота» ежегодный отчет помог выявить, что в стране существует неопределенность в области лицензирования. В следующем году компания смогла получить разрешение на разработку месторождения после выплаты «премии за успех». Это дало нам представление о том, что такое «премия за успех», и привело к открытию, что такие сборы не распространяются на компании, принадлежащие семье президента или связанные с ней.

Также полезно смотреть на компании, присутствующие на альтернативных фондовых рынках, такие как AIM на Лондонской фондовой бирже, которые, как правило, менее зарегулированы и более толерантны к мутным компаниям.

Стоимость акций может многое рассказать о функции компании. Как вы определяете, что акции компании недооценены?

Это очень непросто. В случае Azercell мы нашли документ, оценивающий госпакет акций в $ 600 миллионов, тогда как продан он был всего за $ 180 миллионов. Разница была весьма существенной, и мы обнаружили, как государство фактически отняло у азербайджанского народа сотни миллионов долларов.

Без понимания стоимости акций вам нужна другая качественная информация, такая как стоимость земли или активов. Это требует больше усилий.

Иногда решающим фактором становится удача, правда?

Да, для каждой резонансной истории вам нужно сотворить чудо. Иногда вы много работаете и вам везет. Но еще очень важно не сдаваться.

Мы обнаружили, что член ПАСЕ от Германии получил 100 000 евро через «Азербайджанский «ландромат», так как его имя засветилось в банковском переводе среди сотен других документов. Нам оставалось лишь подтвердить его личность.

Какая разница между оффшорами и локально зарегистрированными компаниями?

Оффшорные юрисдикции часто не обязывают компании подавать финансовые отчеты или раскрывать собственников. Элементарные вещи, такие как решения и уставы, недоступны. Без доступа к слитым документам работать очень сложно. Я ищу любые иностранные активы, потому что локальные реестры требуют более высокого уровня раскрытия информации, и это выводит меня на информацию об этих оффшорных компаниях.

Как журналисты могут эффективно использовать государственные реестры для расследования компании?

В расследовании «Нечестивые союзы» мы анализировали компанию, владеющую землей совместно с известным деятелем организованной преступности через оффшорную компанию, о которой мы не могли получить никакой информации. Когда мы проверили местные земельные реестры, то нашли письмо от адвокатов в Панаме, адресованное тогдашнему министру экономики Черногории. Мы не могли доказать, что он был акционером, но это показало нам, что правительственные чиновники определенно являются частью этой истории.

Бизнес-реестры содержат уйму полезной информации: детали реструктуризации, списки внешних инвестиций или государственно-частного партнерства, а также данные о юристах компании.

В расследовании «Блудная дочь» о правящей семье Узбекистана, в какой именно момент вы поняли, что Гульнара Каримова — старшая дочь бывшего президента Ислама Каримова — получила взятки более чем на 1 миллиард долларов? Что в документах стало для вас подсказкой?

Это было действительно интересно. К нам попали документы, в которых были указаны переводы из десятков компаний. Она заставила эти телекоммуникационные компании заплатить ей за маркетинговые услуги, планирование мероприятий, транспортировку или посредничество. Конечно же, она не предоставляла эти услуги, но все было оформлено именно так, потому что трудно понять, какие маркетинговые услуги могут стоить 5 миллионов евро. Их невозможно оценить, поскольку физически этот товар не существует. Мы увидели, как деньги ушли в ее офшоры. У нее были люди, ответственные за немедленное распределение этих денег во избежание подозрений. Они скупали недвижимость и предметы роскоши.

Последний вопрос: в своей речи при получении награды в 2016 году вы очень откровенно говорили о рисках, с которыми сталкиваются журналисты; у вас есть рекомендации для журналистов по самозащите и защите своих источников?

Будьте начеку. Постарайтесь как можно скорее понять, насколько небезопасна тема, которую вы расследуете. Мы зачастую осознаем, насколько серьезен или насколько она глубок наш материал, когда уже слишком поздно. Если вы знаете, что тема опасна, не ведите расследование в одиночку! Расскажите своему редактору и попросите о помощи. Если вы имеете дело с осведомителями, сделайте все возможное, что они тоже были защищены.

_________________________________________________________

Катарина Сабадос — независимый автор и журналист, которая сотрудничала с OCCRP и Сетью журналистов-расследователей преступности и коррупции (KRIK) в Сербии. Она работала с Мирандой над материалом «Жажда золота» — расследовании OCCRP о теневых сделках по добыче полезных ископаемых в Таджикистане.