Пособие по расследованию ископаемого топлива: Зелёный пиар

Сегодня проводится гораздо больше журналистских расследований о климатической ответственности компаний и отдельных лиц, которые активно препятствовали климатической политике, чем даже десять лет назад.

В 2015 году журналисты нескольких изданий провели совместное расследование и нашли доказательства того, что Exxon еще в 1970-х знал о долгосрочном воздействии парниковых газов на климат. Фото: Снимок экрана, Inside Climate News

В 2015 году журналисты Inside Climate News, The Los Angeles Times и Колумбийской школы журналистики опубликовали истории, которые теперь называют «Exxon знал». В этих статьях детально описаны исследования и последующие предупреждения об изменении климата, которые ученые Exxon отправляли руководству компании с начала 1970-х годов. Они также объясняли последующие решения руководства закрывать эти исследования или препятствовать им. В чём только руководство Exxon не обвиняло журналистов: от игнорирования ключевых фактов истории до организации кампании против них. На сайте компании появилось видео, в котором общественность призывали узнать «реальную историю», скрывающуюся за расследованием «Exxon знал». Однако ни одно из этих обвинений никогда не было передано в суд, и ни одно из изданий, которым Exxon отправил письма с требованием опровержений, не посчитало нужным их публиковать. В 2023 году нефтяной гигант тихо удалил со своего сайта страницу, на которой пытался опровергнуть публикации «Exxon знал», но по-прежнему утверждает: «Наши публичные заявления об изменении климата были и остаются правдой, основанной на фактах. Они прозрачны и соответствуют общепринятым взглядам более широкого научного сообщества того времени. Компания ExxonMobil десятилетиями вносила вклад в развитие климатической науки и публиковала результаты этой работы. И по мере того, как научное сообщество углубляло знания об изменениях климата, ExxonMobil реагировал соответствующим образом», — сказала пресс-секретарь компании Кейси Нортон, которая многие годы оставалась на этой должности.

Тем не менее, в течение двух лет журналистские расследования легли в основу десятков судебных процессов, где речь шла о том, что подход Exxon и других нефтяных компаний к исследованиям климата привел к тому, что правительства и региональные власти откладывали принятие мер в области климата и защиты окружающей среды, в результате чего для решения этих проблем понадобились астрономические расходы на минимизацию ущерба и меры адаптации. Нефтяные гиганты продолжают настаивать на своей невиновности, а журналисты и исследователи по-прежнему находят новые документы и публикуют статьи о подобных кампаниях дезинформации. Сейчас есть статьи-продолжения: «Shell знал», «Eni знал», «Total знал», и «GM знал».

В ответ компания Shell заявила: «Наша позиция по изменению климата хорошо известна; мы признаём климатический вызов и роль энергии в обеспечении достойного качества жизни. Shell продолжает призывать к эффективной политике для поддержки бизнеса с низким уровнем выбросов углерода и потребительского выбора, а также к таким возможностям, как возглавляемые правительством схемы ценообразования/торговли углеродом». Компания Eni заявила: «Eni всегда работает в соответствии со всеми применимыми нормами, как местными, так и международными, а также с лучшими мировыми отраслевыми практиками». Компания Total отрицала, что скрывала климатический риск, и добавила, что с 2015 года сосредоточилась на возобновляемой энергетике. На конференции COP29 в 2024 году Президент компании Total Патрик Пуянне сказал изданию AFP, что компания постоянно сокращает выбросы, связанные с нефтью и газом. «Да, мы являемся частью проблемы, но мы настроены на постоянный прогресс», — настаивал он, даже если для некоторых «мы никогда не движемся достаточно быстро». «Мы ничего не можем сказать о событиях, произошедших одно или два поколения назад, — сказал представитель GM изданию E&E News. — Они не имеют отношения к сегодняшним позициям и стратегии компании».

Другие журналисты сообщали о роли PR-компаний и рекламных агентств, нанятых компаниями из сферы ископаемого топлива для разработки и продвижения их нарративов, которые сначала препятствовали принятию климатических мер, а затем их тормозили. Третьи расследовали деятельность таких крупных политических доноров, как братья Кох, и правых активистов, как Леонард Лео — они формировали политику и даже судебную систему таким образом, что, по мнению экспертов, затрудняли для США, в частности, регулирование выбросов парниковых газов. Кох утверждает, что просто «борется за сохранение свободного общества», а Лео описывает себя как поборника свободы слова и пишет в своей местной газете: «Свободному обществу необходима свобода слова. Как таковую, я защищал и буду продолжать защищать её, и я всегда принимал тот факт, что этой моей работе будут возражать и противодействовать».

Благодаря журналистским расследованиям последних десятилетий стали известны силы, которые препятствовали работе правительств по преодолению кризиса, о котором учёные предупреждают уже более 50 лет. Именно такие расследования будут продолжать призывать политических лидеров к ответственности и информировать общественность об изменении климата и усилиях по подрыву реализации климатических решений.

В этой главе мы рассмотрим некоторые заявления и стратегии нефтегазовой отрасли, препятствующие климатическим действиям, и предложим советы по их проверке и расследованию. Мы также объясним, как опровергать ложные утверждения, не усиливая их.

Миссия выполнима: борьба с информационным загрязнением

После десятилетий препятствования климатическим действиям, в 2010-х годах нефтяные компании решили, что им больше невыгодно притворяться, будто изменения климата не существует. Однако они не перестали применять эту стратегию. Её используют ещё и для того, чтобы ограничить восприятие проблемы в глазах общественности и политических лидеров, и чтобы направить финансирование и внимание на решения, которые всё так же выгодны индустрии ископаемого топлива.

Раньше нефтяные гиганты использовали PR и исследования, чтобы сеять хаос в климатологии, в последние годы компании действуют похожим образом — всё больше инвестируют в PR и исследования, которые помогают склонить климатические решения в сторону предпочитаемых индустрией: разрекламированных технологий и политик, которые на самом деле не сокращают выбросы. Благодаря этому они также популяризируют мнение, что индустрия ископаемого топлива охотно и активно участвует в переходе, одновременно продвигая идею, что заменять ископаемое топливо не нужно, потому что его можно просто «декарбонизировать». Всё чаще появляются пресс-релизы о «низкоуглеродной», «нулевой», и даже «углеродно-отрицательной» нефти.

Индустрия ископаемого топлива продвигает улавливание и хранение углерода, сжиженный природный газ, водород и возобновляемый природный газ — решения, которые, по мнению критиков, гораздо больше сосредоточены на сохранении прибыли отрасли, чем на значительном сокращении выбросов парниковых газов. Игроки топливного рынка используют различные тактики, например, финансирование университетских исследований, которые искажают общественный дискурс и склоняют разработку политики в направлении решений, предпочтительных для индустрии. Бизнесмены нанимали консалтинговые компании для проведения заказного анализа, искажающего результаты, чтобы поддержать нужные решения, а также финансировали лоббистов, рекламные и PR-агентства для продвижения этих решений.

В 2017 году медиа-издание Drilled начало называть такие действия информационным загрязнением и сейчас у Программы развития ООН даже есть викторина на эту тему. Эксперты в области информации и коммуникаций говорят, что ключевой первый шаг к значимым действиям по изменению климата — очистка информационной экосистемы. Для журналистов это означает ознакомление с языком и данными, которые используются для дезинформации по вопросам климата, а также со способами разоблачения этих ложных заявлений.

«То, что мы воспринимаем как дезинформацию — вводящие в заблуждение рекламные кампании или заявления руководителей компаний в новостях по кабельному телевидению, содержащие заведомо ложные сведения  — это лишь верхушка айсберга», — сказала Мелисса Арончик, профессорка журналистики и медиаисследований в Ратгерском университете в США. — «Чтобы действительно понять и решить проблему дезинформации в сфере климата, нужно видеть всю картину, видеть, как формируются все эти различные типы информации и данных, из которых потом складывается политика. Нужно отслеживать, какие университетские исследования они финансируют, какие параметры они закладывают в экономические модели, как они взаимодействуют с консультантами по управлению, в каких отраслевых группах они участвуют, в каких исследовательских и лоббистских коалициях они состоят, как они подходят к лидерству и влиянию, как они формируют культурные нормы, и как всё это направлено на продвижение определенной политики или сдерживание регулирования».

Та же история, но в другой стране

Участница протеста в Йоханнесбурге, Южная Африка, выступающая против строительства Восточноафриканского нефтепровода (EACOP) в 2022 году. Фото: Shutterstock

Вместо отрицания научных выводов, индустрия ископаемого топлива всё чаще отдает предпочтение стратегии задержки, чтобы избежать регулирования. Эта тактика немного отличается от страны к стране, но механизмы — а иногда даже люди, организации или компании — одни и те же. В Уганде и Танзании, например, для решения проблемы как непосредственных экологических последствий строительства Восточноафриканского нефтепровода (EACOP), так и будущих выбросов от него, от которых температура на планете повысится, французский энергетический гигант TotalEnergies разработал план, «направленный на достижение общего положительного воздействия» на биоразнообразие вокруг своих буровых операций, даже в самом центре биоразнообразия — крупнейшем национальном парке Уганды — Мерчисон-Фолс.

Активисты обвинили компанию в уничтожении лесного покрова, рек и болот, но TotalEnergies настаивает на том, что она разрабатывает свои нефтяные проекты в соответствии со стандартами Международной финансовой корпорации.

Несмотря на то, что продолжают появляться новые вариации, индустрия ископаемого топлива обычно использует пять ключевых нарративов для имитации экологической или социальной ответственности, даже когда она усугубляет проблемы в обеих областях.

• Оригинальная версия: энергетическая безопасность. Конкурирующие нефтяные компании впервые объединились во время Первой мировой войны, чтобы обеспечить стабильные поставки топлива. Это привело к созданию первых отраслевых ассоциаций, которые впоследствии координировали глобальный спрос, производство, ценообразование, политику и иногда даже коммуникации. С этого момента индустрия регулярно поддерживала нарратив о своей продукции как о залоге безопасности и процветания людей.
• Противопоставление экономики окружающей среде. Продвижение идеи, что люди отделены от природы, помогло индустрии избегать регулирования и выставлять экологов попеременно то элитарными, то радикальными деятелями. А тем временем обещания новых рабочих мест и экономического развития помогают нефтяным компаниям продвигать новые большие проекты, но такие обещания редко выполняются на практике и подтверждаются данными.
• Благодаря нам у вас нормальная жизнь. Один из способов, с помощью которого индустрия ископаемого топлива перекладывает ответственность за климатическое воздействие с себя на потребителей, — напоминая людям, насколько они зависят от ископаемого топлива и его производных, компания создаёт иллюзию, что рынок полностью управляется спросом. Мол, если бы потребители просто сократили потребление, индустрия не производила бы так много ископаемого топлива. Однако когда граждане действительно сократили потребление ископаемого топлива в жилищном и транспортном секторах, отрасль отреагировала поиском возможностей продавать больше нефтехимических продуктов и увеличением производства и использования одноразового пластика.
• Мы — часть решения. От самых первых глобальных усилий по регулированию выбросов и до сегодняшнего дня отрасль стремилась сдерживать регулирование, соглашаясь на добровольные действия. Здесь также очень полезен зелёный пиар: либо как механизм отвлечения внимания — не беспокойтесь о выбросах, посмотрите на нашу программу посадки деревьев — либо как обман: например, утверждения, что улавливание углерода или углеродные кредиты эффективно устраняют выбросы парниковых газов от проектов, связанных с ископаемым топливом.
• Лучший сосед в мире. На случай, если люди всё равно не в восторге от грязного воздуха, грязной воды и изменения климата, отрасль заботится о финансировании музеев, спорта, школ и университетов — и даже самой журналистики, что служит двойной цели: улучшает имидж индустрии и создает зависимость от отрасли и, таким образом, снижает вероятность критики в её адрес.

В этой главе мы рассмотрим, как проверять новые заявления; как расследовать дезинформационные нарративы и распространяющих их людей, организации или компании; и как опровергать ложные утверждения, не усиливая их.

Одно предостережение: дезинформация — это очень динамичная область с постоянными изменениями фокуса и способа подачи. Поэтому основная рекомендация по расследованию состоит в том, чтобы всегда сохранять бдительность, проверять факты, идентифицировать первоисточники и отслеживать денежные потоки.

Примеры зеленого пиара

Ложные решения

Самая быстрорастущая и эффективная форма зелёного пиара сегодня проявляется в виде продвижения ложных решений: технологий или политик, которые позволяют индустрии ископаемого топлива утверждать, что она сокращает выбросы парниковых газов, даже при том, что такая политика позволяет увеличивать добычу нефти и газа, или производство продукции животноводческой отрасли, доказывая, что мясо сейчас углеродно-нейтрально, потому что коровы едят водоросли.

Комментировать эти утверждения может быть непросто, потому что часто в их основе лежит какая-то доля правды, но компании сильно преувеличивают эту правда, или намеренно умалчивают о негативных аспектах этих проектов. К примеру, «улавливание и хранение углерода (англ.CCS — Carbon Capture and Storage) может быть необходимо для секторов с высокими показателями выбросов, которые трудно декарбонизировать, таких как производство стали, бетона или удобрений, — отмечает Дэвид Хо, профессор океанографии Гавайского университета и старший научный сотрудник Колумбийского университета. — Но нет смысла улавливать и хранить углерод, чтобы продлить использование ископаемого топлива, особенно для производства электроэнергии», — сказал Хо.

Когда компании индустрии ископаемого топлива рекламируют потенциальные климатические выгоды CCS, они также говорят о «с трудом поддающихся сокращению выбросов» отраслях, тогда как технология фактически применяется только на электростанциях или предприятиях по производству биотоплива. Нефтяные компании также продвигали идею, что улавливание углерода и затем использование его для повышения нефтеотдачи (EOR — enhanced oil recovery) — процесс, при котором углерод под давлением закачивается под землю для увеличения добычи нефти — приводит к производству «углеродно-отрицательных» баррелей нефти. Но Хо высмеивает это заявление: «Аргумент в пользу повышенной нефтеотдачи часто заключается в том, что если бы они не использовали этот улавливаемый CO₂, они бы использовали какой-то другой CO₂, — отмечает Хо. — Но я не думаю, что метод, при котором из земли добывается больше нефти для последующего сжигания, можно назвать климатическим решением».

Международное энергетическое агентство — неправительственная организация, в которую входят представители 75% стран-производителей энергии в мире, и которая предоставляет анализ и политические рекомендации для мировой энергетической отрасли — выражается немного мягче, отмечая, что с помощью повышенной нефтеотдачи можно производить «углеродно-отрицательный» продукт только в том случае, если использовать CO₂, уловленный из антропогенных источников — например, угольной электростанции — а не природный, например, CO₂, который часто соседствует с метаном и должен быть удалён для производства природного газа. Но нефтяные компании постоянно размывают границы между ними.

Нефтяные компании часто говорят о пользе улавливания и хранения углерода (CCS) для климата, но потенциал этого «решения» для использования ископаемого топлива ограничен. Фото: Shutterstock

Возможно, самый важный показатель здесь — это цифра, которую, по мнению МЭА, должна продемонстрировать технология CCS, чтобы значимо смягчить изменение климата — в своём плане нулевых выбросов к 2050 году МЭА говорит, что для этого необходимо улавливать около 1 гигатонны CO₂ в год. Однако в их последнем обновлении по поводу CCS сказано, что даже если все запланированные проекты по улавливанию углерода будут реализованы и будут работать по максимуму — что вызывает большие сомнения, учитывая длинный список неудавшихся проектов CCS — общее количество CO₂, которое может быть уловлено в 2030 году, составляет около 435 миллионов тонн в год. По мнению Межправительственной группы экспертов по изменению климата (IPCC), даже если реализовать все запланированные проекты по CCS, это позволит снизить выбросы CO₂ в среднем на 2,4% к 2030 году.

Направления для дальнейшего исследования: 

• Данные о лоббировании. Проверьте, кто сколько тратит на лоббирование политик, предусматривающих CCS.
• Финансирование университетских исследований. Университеты сильно повлияли на создание основы для многих заявлений отрасли об CCS. Изучите, какие университеты получают финансирование на изучение CCS и какие исследования они проводят. Интегрируются ли эти исследования в политику? Устраиваются ли исследователи потом на работу в правительство или в нефтегазовую отрасль?
• Информаторы. Сотрудники нефтяных компаний, работавшие над CCS, могут пролить свет на то, насколько их бывшие работодатели были или не были осведомлены о недостатках технологии, продвигая её.
• Архивы. В исходных документах в корпоративных архивах могут содержаться ранние исследования о выполнимости планов CCS или его долгосрочном использовании в первую очередь как метода добычи нефти.

Сокрытие информации за «интенсивностью выбросов»

Когда компании ископаемого топлива и другие компании с высокими выбросами используют такие фразы, как «энергетическая интенсивность», «интенсивность выбросов», «углеродная интенсивность» и «низкоуглеродный», они говорят о сокращении выбросов в своих собственных операциях. Другими словами, они имеют в виду более эффективное производство барреля нефти с меньшим количеством выбросов.

Хотя смягчить изменение климата поможет любое сокращение выбросов, важно понимать, что операционные выбросы, или выбросы сферы охвата 2, составляют максимум 10–15% выбросов компаний ископаемого топлива. Между тем они не говорят о полном их устранении, а только о сокращении.

Также при освещении заявлений о выбросах важно смотреть на выбросы жизненного цикла и на то, каковы фактические чистые сокращения выбросов по сравнению с заявлениями компании о сокращенной «углеродной интенсивности» или «интенсивности выбросов».

Один путь к сокращению для компаний ископаемого топлива — улавливание углерода, или улавливание выбросов в собственных операциях. Однако подавляющее большинство (около 70%) CO₂, уловленного компаниями ископаемого топлива сегодня, используется для улучшения нефтеотдачи. Это означает, что, если компания использует единицу выбросов для генерации большего количества выбросов, это считается сокращением интенсивности выбросов.

Ещё один элемент, на котором могут базироваться заявления о сокращении выбросов — это углеродные офсеты или углеродные кредиты. Однако, как показали многочисленные расследования, многие проекты по продаже углеродных кредитов — это мошенничество. При этом множество историй об углеродных офсетах еще не расследованы. Журналисты могут найти больше информации в «Пособии GIJN для журналистов, расследующих углеродные офсеты» (пока на английском).

Направления для дальнейшего исследования: 

• Количественная оценка. Сколько компаний для измерения своего климатического прогресса опираются на показатели интенсивности выбросов, а не на общее сокращение выбросов? Когда это началось? Как развивалась эта тенденция?
• Теперь, когда несколько проектов по углеродным офсетам показали себя менее чем надежными, какие компании всё ещё заявляют о сокращении выбросов через недобросовестных участников? Как эти разоблачения влияют на их заявления о сокращении выбросов в годовых отчётах или отчётах по корпоративной социальной ответственности?
• Кто продвигает идею «интенсивности выбросов»? Откуда взялась эта формулировка? Есть ли PR или рекламные агентства, которые помогали с её продвижением? Архивные документы и информаторы могут здесь очень помочь!

Развитие или климатический кризис 

Эта тема была очень популярна в Африке, Латинской Америке и странах Карибского бассейна. История звучит примерно так: эти страны не несут ответственности за исторические выбросы и им нужен доступ к дешёвой энергии, так с какой стати они должны сдерживать разработку своих ресурсов ископаемого топлива только потому, что Глобальный Север создал климатический кризис?

В этом есть доля правды: как могут активисты или политики Глобального Севера просить людей, живущих с меньшим комфортом и удобствами, идти на жертвы, которых они сами не делали? Отказаться от ископаемого топлива до того, как это сделает Глобальный Север? При этом нельзя игнорировать тот факт, что страны Глобального Юга уже несут основное бремя от изменения климата, и для глобальных нефтяных компаний, которые однозначно получают здесь огромную прибыль, выгодно настраивать людей друг против друга, продвигать идею, что они просто удовлетворяют спрос, и полностью менять свою позицию по вопросу развития ископаемого топлива в странах Глобального Юга, не вызывая ни у кого удивления.

Внутренние документы нефтяных компаний и PR-фирм рассказывают другую историю. Когда мировые лидеры впервые начали встречаться для обсуждения международных усилий по изменению климата, компании индустрии ископаемого топлива и правые эксперты жаловались, что соглашение, в котором нет требования перехода с одинаковой скоростью для всех, несправедливо. Такие группы, как Глобальная климатическая коалиция, которая объединила все отрасли, возражающие против регулирования выбросов, указывали на карте мира все страны, которые по Киотскому протоколу не несли обязательств по сокращению выбросов, и говорили: «Это не для всех – это не сработает».

Теперь, почти 30 лет спустя, те же компании и организации утверждают обратное, настаивая на том, что мир должен дать странам Глобального Юга время для развития их собственных отраслей ископаемого топлива и возможность идти по тому же углеродоёмкому пути развития, по которому шел Глобальный Север.

На самом деле не компаниям или правительствам Глобального Севера решать, как Глобальный Юг будет распоряжаться своими ресурсами, но это никогда не мешало им пытаться диктовать условия. Пока эта тенденция продолжает существовать, важно, чтобы журналисты отделяли обещания от реальности, а факты от вымысла.

Для этого нужно углубиться в данные, пообщаться с экономистами разных взглядов, поговорить с людьми на местах реализации проектов, изучить работу PR-фирм с этими коммуникациями, и в целом следовать за деньгами. Всё это поможет выяснить, кто на самом деле извлекает выгоду, а кто нет, и почему. Подобная тактика проявляется и в климатических переговорах, когда переговорщики из богатых нефтью и газом стран продвигают явные запреты на уголь, параллельно требуя исключений для газа и подчеркивая потенциал улавливания углерода. Опять-таки, журналистам всегда стоит спрашивать: кому выгодны эти аргументы? И затем следовать за деньгами, куда бы они не вели.

Так, например, устоявшееся мнение, что увеличение использования энергии приводит к увеличению продолжительности жизни, было поставлено под сомнение благодаря рецензируемым исследованиям общей длительностью более десяти лет. Например, ещё в 1974 году исследователи журнала Science пришли к выводу, что качество жизни американцев было бы таким же высоким, если бы граждане США использовали лишь часть потребляемой ими энергии. В 2010 году исследования показали, что количество энергии, необходимое для достижения высокой продолжительности жизни, имеет предел. Совсем недавно, в 2020 году, исследователи обнаружили, что, хотя увеличение использования энергии коррелирует с увеличением ВВП, оно объясняет максимум 25% увеличения продолжительности жизни. «Идею о том, что использование ископаемого топлива вносит существенный вклад в продление жизни, можно окончательно положить в гроб и заколотить его крышку большими старыми гвоздями, — сказала Джулия К. Штайнбергер, ведущая исследовательница ВВП и экологической экономики, профессорка Лозаннского университета в Швейцарии. — Эта излюбленная индустрией ископаемого топлива идея о том, что она — словно чумазый титан — поддерживает промышленную основу для всех нас? Она была опровергнута исследованиями. Улучшение стандартов жизни не зависит от ископаемого топлива».

Направления для дальнейшего исследования

Если какой-то тезис набирает популярности, обычно полезно бывает предоставить читателям или зрителям данные и информацию для самостоятельного рассуждения и опровержения.

• Сравните данные о количестве рабочих мест до и после нового нефтегазового проекта. Соберите данные о том, сколько было создано постоянных, и сколько временных рабочих мест; подсчитайте, сколько было трудоустроено иностранцев, и сравните с обязательствами по использованию местной рабочей силы.
• Контракты. Много информации о том, чем на самом деле занимаются нефтяные компании, можно почерпнуть из контрактов нефтяных компаний с правительствами.
• Разговоры с акционерами и аналитиками. Здесь, опять-таки, руководители нефтяных компаний делятся своими реальными планами, а не посылами для общественности. Например, когда в 2017 году генеральный директор Exxon Даррен Вудс говорил с аналитиками о расширении компании в Гайане, он рассказывал о том, как «гибкость» правительства в выдаче разрешений позволяет компании ускорить процессы, и как раньше она рассматривала Гайану как «20-летний проект», но теперь из-за глобальной политики по изменению климата видит её скорее как 10-летний проект.
• Аналитики энергетического сектора и биржевые отчёты. Хороший способ отслеживать ход событий — наблюдать за финансами этих проектов.
• Информаторы. Нынешние и бывшие сотрудники не всегда решаются говорить открыто, но они могут указать на важную информацию, подтвердить подозрения и подсказать, кого стоит расследовать.
• Архивные документы. Нефтяные компании не принимают решения начать буровой проект в одночасье. В большинстве случаев они сидели на своих активах в Африке, Латинской Америке и странах Карибского бассейна в течение десяти или более лет. Пролить свет на их планы может информация из их корпоративных архивов. 

Что ещё можно освещать

• Экономика знаний. Роль исследователей, консалтинговых компаний, аналитических центров и PR-фирм в создании и распространении иллюзий на тему климата.
• От исследований к политике. Проследите пример исследования, финансируемого отраслью, от выделения средств до предложения политики.
• Изучите источники. О купленных исследователях, которые помогли популяризовать отрицание изменений климата, сказано немало, но мы только поверхностно изучили дискредитированные экономические исследования, которые были заказаны, чтобы убедить политиков, что действия по изменению климата будут слишком дорогими. Кто эти экономисты, какие гипотезы они использовали для построения своих моделей, и кто заказал эти модели или финансировал их экономические исследования?

Методы расследования

• Информационные запросы в госорганы, государственные базы данных и реестры
• Информаторы
• Интервью с экспертами
• Расследования в соцсетях и других открытых источниках
• Изучение архивов

Дискуссия: как сообщать о дезинформации, не усиливая её

Журналисты, расследующие дезинформацию, часто задаются вопросом, следует ли им опровергать очередную ложь или игнорировать её, поскольку любая реакция на неё делает её более правдоподобной и может ее усилить. Если популярность какого-то тезиса растёт, бывает полезно предоставить читателям или зрителям данные и информацию для самостоятельного опровержения (некоторые журналисты предпочитают делать это в социальных сетях на более ранних этапах, как быстрый способ опередить историю).

«Сэндвич правды» для верификации данных. Изображение: Shutterstock

Лингвист Джордж Лакоффом разработал метод, который называется «сэндвич правды». Начните с правды, объясните в чём ложь, затем закончите правдой. Исследования показали, что хотя «сэндвич правды» не всегда лучше разоблачает ложь, чем любой другой метод, его структура, как правило, даёт читателям веру в журналиста и процесс проверки фактов.

Ещё один инструмент для борьбы с ложной информацией и скептицизмом — первоначальные заявления и исходные документы. Если вы можете показать, что компания или человек планировали врать общественности ради прибыли, им довольно трудно будет опровергнуть ваши доказательства, особенно если вы можете прямо сослаться на первичные документы или первичные аудио- или видеоисточники.

Ещё одна техника, рекомендуемая исследователями дезинформации, — «предварительное опровержение». Если журналист знает, например, что количество дезинформации вокруг возобновляемой энергии будет расти (так и есть! уже растёт!), может быть полезно предупредить людей, что скоро они кампании по дискредитации климатических предложений, и дать им информацию, необходимую для понимания происходящего. Дополнительные советы по разоблачению дезинформации без её усиления можно прочитать в пособии для журналистов, созданном совместно глобальной коалицией климатических организаций и организаций по борьбе с дезинформацией «Климатические действия против дезинформации». Их рассылка также поможет быть в курсе новых тенденций в зелёном пиаре и климатической дезинформации.

Эми Вестервельт — журналистка с 20-летним опытом в области расследований о климате. В 2015 году она получила награду Рэйчел Карсон за свою роль в создании женской группы климатической журналистики, а в 2017 году основала подкаст-компанию Critical Frequency. Её работу высоко оценили The New Yorker и The Atlantic, она получила премию ONA за аудио-сторителлинг, почести от Covering Climate Now и две номинации Пибоди. Bloomsbury готовит к публикации её книгу «Представлено вам: Внутри тотальной информационной войны «большой нефти»».